***

Какой холодный во всех отношениях вечер! Камин, туманящее тепло, дурманящие духи, нежный звон двух бокалов - кажется, это всё из прошлой жизни. Я улыбнулся и поднял воротник. Определённо камин и тепло из прошлой жизни. Ледяной ветер снова ударил меня. Я сжался. На улице не было ни души. Даже луна не сочла нужным осветить эту ночь. Сначала я подумал что и луна грустит сегодня, но быстро осознал, что не кто иной как она сегодня сидит у камина и, вероятно, потягивает коньяк или глинтвейн. Я постучал по карманам в поисках сигарет, но тут же вспомнил, что бросил курить ещё в прошлом месяце. Зато нащупал там кое-что другое - это был счастливый трамвайный билетик. Наверное, если бы я проглотил его, то меня если бы и не поразил приступ моментального счастья, то хотя бы полегчало. Я глянул на его цену и усмехнулся про себя. Счастье не покупается за 7 рублей. Да и за 107 не покупается. Да и за миллион, наверное. Скомканный билетик полетел на промёрзшую землю, а в это же время у дома, напротив которого я сидел, мелькнула первая за ночь чья-то фигура. Сначала мне показалось, что это какой-то кельтский монах в капюшоне, но потом я заметил длинный предмет в руках фигуры. Незнакомец бесшумно приближался и мне стало ещё холоднее, хотя минуту назад казалось, что дальше некуда. Я даже задрожал. Очень хотелось чтобы это был добрый волшебник, но увы... это был тот, кого я ждал. Вернее та. Она поёжилась, поставила свой неизменный атрибут у молоденькой яблони, которая тут же начала сохнуть прямо на глазах, и присела рядом со мной.

- Рановато, - сказал я, показывая ей свои часы, на которых было без десяти двенадцать.

Она ответила, что на её часах без восьми минут. Её голос был устал и приятен и я невольно спросил:

- Надоело?

Она только махнула рукой. Мы ещё немного помолчали.

- А вам не надоело, - прервала молчание она, - не надоело клятвы свои давать? Она стала передразнивать: "Клянусь, я не смогу жить без тебя, я умру без тебя". Она сделала паузу, а затем продолжила: "Ты же знал что это не пустые слова. Любовь любовью, а думать то, что говоришь надо! Ты у меня, между прочим, второй такой за неделю".

Снова подул ледяной ветер. А моя соседка, заулыбавшись продолжила:

- А сегодня братков каких-то прямиком из ресторана забирала, они ни хрена не понимают - один за мертво свалился, так остальные друг друга сами поперестреляли. Пришла за одним, а пришлось семерых тащить.

Мы вместе заржали. Затем замолкли. Моя собеседница глянула на часы:

- Ладно, пора. А то и так на три минуты задерживаемся, а у меня ещё два заказа в больнице. Завещание оставил?

- Да, - ответил я, - ты только скажи, я в рай или в ад?

- Да откуда мне знать-то? Я до ворот главных доведу тебя, а дальше по тоннелю и до развилки ты уж сам.

Она взяла косу.

- Ну, двинули.

Я встал, смерть взяла меня за руку, и мы двинули по дорожке, освещаемой видимо допившей свой коньяк или глинтвейн луной...

 

Январь 2004

 

***

Я лежал на коротко стриженом газоне и смотрел на чёрное ночное небо. Рядом с месяцем там была небольшая звёздочка, причём находилась она так, что если немного наклонить голову, то месяц становится очаровательной улыбкой, а звёздочка – гармонично вписывающейся в пейзаж лица родинкой. Улыбка и родинка… Я безнадёжно махнул рукой, отгоняя воспоминания, как будто их можно отогнать взмахом руки. Со стороны это, наверное, было похоже на то, что я отмахиваюсь от комаров.

- Закусали? - спросил нежный голосок сзади.

От неожиданности я вздрогнул и обернулся как ребёнок, которого застали за каким-нибудь непотребным занятием. Не уступавшую в нежности своей красоты нежности голоска девушку куда-то дёргал маленький рыжий спаниель на поводке, и дёргал так активно, что я испугался, что девушка так и убежит вместе с ним.

- Да это не комары, - после недолгого взаимного осмотра сказал я, – мысли грустные отгоняю – они ещё хуже комаров. Я, наверное, смотрелся очень забавно.

- Ну и как, они больше не тревожат? - засмеялась она.

- Нет. Теперь нет, - неожиданно, для самого себя твёрдо, ответил я и, привстав на локоть, окончательно повернулся к незнакомке. Я смотрел на неё и почти физически ощущал, как тёплая волна исходившего от неё очарования надвигалась, заливала и заполняла меня, и я совсем не боялся этой волны, а напротив, хотел, чтобы она продолжала и продолжала заливать всё пространство вокруг и, главное, самого меня. Единственным лишним в этом почти идиллическом мгновении был пёсик, всё продолжавший дёргать свою хозяйку за поводок. Это так резало глаз, что казалось даже, будто он порывался в сторону столько раз, сколько невозможно это сделать за те прошедшие то ли секунды, то ли доли секунд.

- А он не убежит, если отпустить его с поводка? - указал я пальцем на спаниеля.

-Убежит… но недалеко. Он у меня трусливый - ответила она, подозвала собачку, потеребила её по шее и отстегнула поводок, а затем шагнула с дорожки на газон. Я вскочил от неловкости, и на секунду из моей головы вылетели все мысли. Наверное, только у парня, могущего смотреть по ночам на звёзды, в такой момент вылетают из головы все мысли.

- А я тут звёзды разглядываю. Не хочешь присоединиться? – первое, что родилось в пустоте.

- А Большую Медведицу покажешь? – снова засмеялась она.

- Покажу, – я уже снимал и расстилал на траву свою куртку, а сам размышлял о том, что таких историй знакомств, конечно же, не бывает, и я всего лишь заснул под ночным небом. Она присела, а я тут же заметил родинку под её очаровательной улыбкой, и, ещё раз бросив взгляд на красующихся в ночном небе месяц и звёздочку, подумал, что первым делом покажу ей вовсе не Большую Медведицу…

 

Апрель 2004